Роль пощечины выполняла особая психическая команда, которую посылал язык. У вампиров она называлась "Крик Великой Мыши". Ее природа была мне неясна, но физическим звуком крик не был точно. Команде было много миллионов лет; она обладала такой силой, что мгновенно подчиняла даже крупного динозавра.

Дело здесь было не в насильственном подавлении чужой воли. Скорее, это напоминало своеобразный биологический пакт, выработанный за многие миллионы лет: покорное животное делилось своей кровью, но сохраняло жизнь. Крик Великой Мыши относился к совсем другой земной эре, но древние области мозга еще помнили весь связанный с ней ужас.

К сожалению, препарат из красного футляра был тщательно очищен и не содержал информации о том, кто пользовался этой командой в древности. Зато выяснились некоторые научные детали. Например, я узнал, что эта команда не фиксировалась высшими психическими центрами, поскольку весь связанный с ней процесс занимал всегоРH триста пятьдесят миллисекунд, что было меньше пороговой длительности событий, фиксируемых человеком и другими крупными животными. В памяти укушенного не оставалось ничего - а если и оставалось, то защитной реакцией мозга было немедленное вытеснение.

Что чувствовали люди во время укуса? Реакция чуть-чуть различалась. Это могло быть иррациональное томление, дурное предчувствие, внезапная слабость.

В голову приходили неприятные мысли. Вспоминались умершие родственники, просроченные кредиты и пропущенные футбольные репортажи: ум жертвы сам маскировал происходящее любым доступным способом. Наверное, это был самый необычный из всех изобретенных эволюцией защитных механизмов.

Заодно я узнал тайну своих новых клыков. Они были, как я уже говорил, обычного размера и формы, и практически ничем не отличались от моих собственных - разве что были немного белее. Как выяснилось, кожу жертвы пробивали не сами зубы, а генерируемый ими электрический разряд, нечто вроде искры в зажигалке с пьезо-кристаллом. Электрические железы размещались в небе вампира, по краям от его второго мозга - там, где раньше были миндалины. После разряда над ранкой в коже укушенного возникала крохотная зона вакуума, в которую вытягивалось несколько капель крови. Укус сопровождался резким и практически невидимым рывком головы - вампир ловил капли крови в полете и прижимал языком к небу, после чего начиналась дегустация. На коже укушенного в идеальном варианте не оставалось никаких следов. В крайнем случае туда могла упасть одна или две капельки красной жидкости; кровотечения после укуса не было никогда. Для жертвы он был совершенно безвреден.

Кроме этих сведений, препарат содержал нечто вроде инструкции на тему "как вести себя во время укуса". Это были советы тактического характера.

Вампиру рекомендовалось делать вид, будто он собирается что-то тихо сказать жертве. Следовало соблюдать осторожность: окружающие не должны были думать, что вампир плюет жертве в ухо, шепчет непристойности, вдыхает аромат чужих духов и так далее - сколько защитников общественной морали, столько могло быть и интерпретаций.

И все это ждало меня впереди.

У художника Дейнеки есть такая картина - "будущие летчики": молодые ребята на берегу моря мечтательно глядят в небо, на легкий контур далекого самолета. Если бы я рисовал картину "будущий вампир", она бы выглядела так: бледный юноша сидит в глубоком кресле возле черной дыры камина и заворожено смотрит на фото летучей мыши.

Митра позвонил узнать, как дела.

— Нормально, - ответил я хмуро. - Вот только эта норма мне не особо нравится.

— Образно говоришь, - хохотнул Митра. - Язык делает нас интересными собеседниками. У нас даже пословица есть: "язык до Киева доведет"…

— А какие еще пословицы у вампиров? - спросил я.

— Например, такая: "ради красного словца не пожалеет ни мать ни отца".

Смысл не надо объяснять?

— Не надо.

— Не понимаю, отчего ты мрачен. Ты хоть понимаешь, что ты теперь совсем другое существо? Намного образованней, совершеннее? Интеллектуально выше?

— У этого другого существа накопилось много вопросов. А на них никто не хочет отвечать.

— Подожди, скоро будешь знать больше, чем захочешь. Всему свое время.

Сейчас, например, время предупредить тебя об одной вещи. Чтобы это не было для тебя шоком.

— Что такое? - спросил я встревожено.

Митра засмеялся.

— У тебя, похоже, уже шок. Скоро ты первый раз укусишь человека. Когда точно, я не знаю - но ждать осталось недолго.

— Я не думаю, что у меня получится, - сказал я.

— Не переживай, - ответил Митра. - Твоя скрипочка заиграет сама.

— Ну и сравнения.

— В самый раз. Помнишь, как у Гумилева: "Но я вижу ты смеешься, эти взгляды - два луча. На, владей волшебной скрипкой, загляни в глаза чудовищ, и погибни славной смертью…" Митра сделал интригующую паузу.

— Ламца-дрица ча-ча-ча, - закончил я.

Видимо, препарат "Пастернак+1/2Nabokov" еще не выветрился полностью из моего организма.

— Ты просто боишься нового, - сказал Митра. - А бояться не надо. В твоей жизни приближается радостное событие. Первый раз - это… Я не берусь описать. Но воспоминания остаются очень отрадные.

— Что мне надо делать?

— Ничего, я же сказал. Жди. Твой дух сам проявит себя, когда настанет время.

Не могу сказать, что меня ободрило это напутствие. Я вспомнил японский обычай - получив новый меч, самураю следовало ночью выйти за окраину города и срубить голову первому встречному. Меня томило чувство, что я должен сделать нечто похожее. Но язык пребывал в равнодушном покое и эта уверенная в себе тяжесть в самом центре души успокаивала, словно приложенный ко лбу лед… Я понимаю, что слова "в центре души" звучат странно - у души ведь никакого центра нет. Но это у нормальной души, а у моей он был.

Произошло все совсем не так, как я предполагал. Первый вампирический опыт оказался связан не столько с Танатосом, сколько с его многолетним партнером Эросом. Но назвать это событие приятным мне трудно все равно.

Однажды днем, сразу после занятий с Бальдром, я уснул. Проснувшись через несколько часов, я почувствовал внезапное желание выйти на прогулку.

Надев джинсы и черную футболку с одним из Симпсонов (в этом наряде я когда-то ходил на работу в универсам), я вышел из квартиры.

Город тонул в вечернем солнце. Я шел по улице, мучаясь неясным томлением - хотелось то ли курить, чего я никогда не практиковал, то ли выпить пива, чего я никогда не любил. Я испытывал потребность что-то сделать, но не понимал, что именно и как. И вдруг это стало ясно.

Не берусь объяснить, каким образом я выбрал цель. Просто в какой-то момент оказалось, что она выбрана. Произошло это так - я увидел в толпе девушку, которая шла мне навстречу. На ней было светлое клетчатое платье, а в руке - белая сумка. Ее волосы были собраны в хвост, перехваченный резинкой с двумя красными ягодками. Посмотрев на меня, она прошла мимо. Безо всяких сомнений или колебаний я развернулся и пошел за ней следом.